Фотосессия в жанре ню - Елена Логунова

Но они оказались не охвачены!

Оля несколько раз проверила каждый из пяти номеров, запуская поиск по базе данных. Ни-че-го!

– Это что за расстрельный список?

Оля, не заметившая появления братца, вздрогнула.

Костик досмотрел очередную серию вымученных страданий обитателей «Дома2» и отклеился от телика, чтобы припасть к семейной ценности номер два.

– Это пиратская база данных клиентов оператора сотовой связи, – уныло объяснила ему сестра.

– Ух ты! Полная?

– Не совсем, – Оля показала Костику бумажку с выписанными в столбик таинственными номерами. – Этих вот я не нашла.

– Клуша! А ну, дай я!

Непочтительный братец спихнул ее со стула, уселся сам и застучал по клавишам.

– Хм… Действительно, их тут нет…

Удрученная неудачей, Оля побрела в свою комнату и рухнула в кресло.

Через минуту к ней сунулся неугомонный Костик.

– Слушай, клуша! – в рифму позвал он. – Я тут подумал – это могут быть собственные номера оператора.

– Как это? – Оля выпрямилась.

– Очень просто. Ты отправляла когда-нибудь сообщения с их сайта? Это популярная бесплатная услуга. Заходишь на сайт ком-пании-оператора, вбиваешь номер адресата, пишешь сообщение, отправляешь – и он получает его как обычную эсэмэску, только с незнакомого номера.

– Как интересно! – Оля проворно выкарабкалась из кресла. – А мы можем прямо сейчас поставить небольшой эксперимент?

– Отправить тебе пяток сообщений с сайта оператора? – Догадливый Костик ухмыльнулся и исчез.

В ту же секунду Олин мобильник тревожно запел, и девичье сердце забилось чаще: звонил Андрей Петрович Малинин.

– Живо спускайся и жди нас во дворе! – не поздоровавшись, скомандовал он. – Не копайся, времени мало, мы можем опоздать!

– Куда?

– Туда! Давай, давай собирайся! – ничего не объяснил ей сердитый Малинин. – Да, и вот что: белое не носить, обтягивающее не надевать, понятно?

Трубка загудела.

– Непонятно! – с претензией ответила Оля.

Она возмущенно посмотрела на трубку, потом опомнилась, бросила телефон на диван и принялась торопливо расстегивать халатные пуговки.

В одном белье метнулась к окну – посмотреть, какая погода! – и зажмурилась, ослепленная фотовспышкой.

В бешенстве, с треском дернула на себя оконную раму, она перегнулась через подоконник и, не обращая внимания на запрокинутые вверх лица любопытных старух на лавочке, злобно гаркнула папарацци в окне на другой стороне двора:

– Ну, маньяк, я тебе покажу!

Белое не носить! Обтягивающее не надевать!

Под руку, как назло, попадалось все трикотажное и светлое.

Кое-как экипировавшись, Оля выскочила в прихожую, вбила ноги в сапоги, сорвала с вешалки пальто… И уже с порога злобной фурией метнулась, чтобы повелеть Костику:

– Эксперимент не отменяется, действуй! Только сообщения не мне посылай, а на другой номер, запиши!

Она продиктовала братцу номер малининского мобильного и вихрем вылетела из дома.

Знакомый «жигуль» затормозил у подъезда с визгом, посрамившим голосистого пинчера бабки в шубе, похожей на стог.

– Цигель, цигель, ай-лю-лю! – проорал в приоткрытое окошко Малинин.

Оля проворно обежала нетерпеливо вздрагивающую машину, бухнулась на пассажирское место и едва успела захлопнуть дверцу, как ай-люлюшный цигель стремительного старта вдавил ее в кресло нешуточной перегрузкой.

– Что случилось?! – спешно пристегнувшись, крикнула она.

– Похороны!

Малинин вырулил на улицу, придавил педаль газа сильнее, и «жигуль» заревел, мешая разговору зверским рыком.

– Что, еще кто-то умер?! – испугалась Оля.

– Нет, знакомые все лица! – ответил Малинин, закладывая крутой вираж. – То есть тела. В смысле, трупы. Сегодня, в час дня, хоронят Репкину!

– Ааа, – Олю немного отпустило. – Значит, мы спешим, чтобы не опоздать на ее похороны?

– Ну да! Ты же должна посмотреть, вдруг там будут какие-то знакомые лица!

– То есть не тела, в смысле, не трупы, – кивнула Оля, успокаиваясь.

– Я попросил санитара в морге мне позвонить, когда Репкину заберут, – объяснил Малинин, тоже прекращая орать. – Он и позвонил. Мы с Ваней все бросили – и к тебе. Сначала, наверное, будет прощание по месту жительства Репкиной, а мы с тобой все равно не знаем ее адреса, так что прямиком на кладбище рванем, там и присоединимся.

– Да-да, я думаю, можно немножко сбросить скорость, – мягко сказала Оля. – На ста двадцати будет сложновато встроиться в траурный кортеж, да и гаишники…

Но гаишники им не встретились.

К кладбищу они подъехали не с центрального входа, а откуда-то сбоку, так что Оля даже подумала, что Малинин заблудился. То есть верхушки крестов и обелисков впереди виднелись, но доступ к ним закрывал высокий вал из каменных обломков.

– Тут есть служебный вход, – объяснил Малинин, за поводок вытягивая из машины медвежонка. – Надо Ваньку выпустить, пусть проветрится, пока мы наведаемся к Репкиной. Он все утро на бульваре плясал, а там даже для людей туалетов нет, не то что для медведей.

За каменным валом занудно тюкало долото и время от времени истерично взвизгивала пила. Малинин явно знал куда идти. По утоптанной тропке он провел Олю и Ваню к калитке, за которой тянулся лесок – неухоженный, но без могилок. Могилки начинались дальше, где лесок стремительно редел и превращался в старое кладбище.

– Секундочку.

Андрей завел медвежонка за раскидистый орешник и вернулся один.

– Все, погнали!

И они погнали.

В этот день городское кладбище работало в штатном режиме, плановые захоронения производились каждые двадцать минут. Однако несчастные, как и счастливые, часов не наблюдали, прощания то и дело затягивались и общее расписание неизбежно сбивалось. В результате в тринадцать ноль-ноль в последний приют практически одновременно въезжали на катафалках сразу три новосела.

По закону подлости, исправно действующему не только в мире живых, но и на территории мертвых, эти три захоронения производились в разных углах обширного погоста. Так что Андрею Петровичу и Ольге Павловне для того, чтобы найти Репкину и иже с ней, пришлось побегать.

Чтобы ускорить процесс, они разделились, условившись созвониться по телефону.

– Поверю, когда увижу своими глазами! – сказал профессор Пигликов, помотав головой так энергично, что стильный каракулевый берет потерял форму и сполз ему на глаза, как жидкий коровий блин.

– Да говорю вам, батенька, это был медведь! Самый настоящий живой медведь! – мелко подпрыгивая от возбуждения, радостно вскричал профессор Канавкин. – Нет, вы представляете?! В наше время! В этих широтах! Отголосок древнейшего обряда! Это же настоящее открытие!